Читаем без скачивания Точка над О - Ольга Хольман

Быть любви

Снам плохим соседкиным нет конца,Третий день на девоньке нет лица.Всё подвох мерещится ей везде:«Не к добру, – окстится, – ох, быть беде!Быть несчастью, – плачет, – я чую зло».

Вот же дура-баба! Не повезло!Как по мне – хоть черти, да хоть сам Вий,Я-то знаю точно, что быть – любви!

«Возьми такси и приезжай ко мне…»

Возьми такси и приезжай ко мне,Я без тебя сегодня сам не свой.

Мне хочется, обнявшись при луне,Все чувства на двоих делить с тобой.Кричать от счастья всем: она моя!Люблю её! Да, клином; да, на ней!

Тоска перевалила за края.Возьми такси и приезжай скорей.

От А до Ю

Быть счастливой от «А» до «Ю»,«Я» засунув куда поглубже.Ты мне, видимо, очень нужен,Раз такие финты выдаю.

Раскрою себя изнутри,В наилучших местах стачаю.Да сама себя не узнаю —Лучше стала-то, посмотри!

А тебе – всё не то, не так…

Приметала – да прострочила.Глянь глазочком хоть, что получилось,Ты же видишь, стараюсь как.

Молчание

Наше молчание неподъёмно,Непостижимо, мне неподвластно.Наше молчание стало объёмным,Словно 3D в кинозале частном,Стало вполне осязаемым.Боже,Я пересыщена оным навеки!Наше молчание точит и гложетТак, как нельзя терзать человека,Так, как нельзя истязать живого.

Крикнуть – чтоб воздух порвался в клочья!Но не находится нужного словаЭтой застывшей октябрьской ночью.

Порыв

Пришла, порывисто обняла.«Чего надумала?» – говорю.Молчит: не может найти слова.Наверно, любит…И я ж – люблю.

Стоит – и дышит едва-едва.(Зачем я замер и сам – молчу?)Тоска, помноженная на два,Обоих хлопает по плечу,Сжимает горло и гасит звук,Рождённый, чтобы унять печаль.И мы – то около, то вокруг,Да всё никак не извлечь мораль…

Пришла, замялась… Чего молчишь?(Скажи! Заполни словами брешь!)Но – миг упущен: не уследишь.Чуть слышно шепчет: «Иди… Поешь».

Гвозди с земляникой

Задушена, задавлена, пода- (…)Подумать только, – собственным корсетом!К каким чертям я родилась поэтом?!Мне б лучше мудрости из жалости кто дал!

Господь, в которого давно уже не ве- (…),Несуществующий, молюсь тебе! Ты слышишь?Мой крик надрывный превратился в грыжу,А я всё в той же луже, на земле:Никак не закатается губа.

Бреду домой, неся туман-тунику.На ужин будут гвозди с земляникой,А так хотелось сладостей с шампа- (…)

Не трогайте музу руками

«А она тебе, собственно, кто?Эта дама с пытливым взглядом,Та, что вечно с тобою рядом, —В старом драповом чёрном пальто,В туфлях, стоптанных год назад, —Эта, ну, как её зовут-то?Та, которой двадцать как будтоИли больше чуть-чуть – наугад,А не деле – десяток плюс!Так вот кто она – для тебя-то?И не слишком ли староватаМадемуазелька, поющая блюз?»

Улыбается: «Плюйтесь словами,Но не трогайте музу руками!»

«Мы с тобою поехали дальше…»

Мы с тобою поехали дальше,А она сошла на перроне.Задрожали твои ладони.Она видит тебя, мой мальчик,

Она слышит каждое слово,Даже мысли читает, может.Тут её не почувствовать кожей,Но во сне вы увидитесь снова:

Ты, вернувшись в детство-без-фальши,Тронешь бабушкино колено.

На виске твоём бьётся вена.Ты молчишь.А мы едем дальше.

37,2

Пятый день тридцать семь и два.

Знаешь, видно, магнитные буриВ нас тобой натолкали дури,Да обид наплели кружева.

Ртутный столбик ползёт не спеша.

Нас упрямство в заложниках держит,Пробивая сквозные брешиТам, где нежность хранила душа.Так за принципом прячется суть:В этом детском споре-до-гробаВсё равно проигравшие – оба.

Тридцать семь и два.

Не уснуть,Губ не тронуть – едва-едва, —Обожжённых молчаньем долгим.С этих ссор – никакого толку.…Пятый день тридцать семь и два

«Гнись, тростинка, на ветру…»

Гнись, тростинка, на ветру,Ночью темной гнись.Выйдет солнышко к утру,Ты его дождись.

Гибче, ниже, будь сильней!Гнись, не надломись.Солнце выйдет – отогреет.

А пока – крепись.

Позвоните родителям

Мимо жёлтых холмов, к устью синей реки,Шли топиться седые, как лунь, старики:«Лучше смерть, чем так жить!»

Покосившийся дом,Руки в венах и ложку-то держат с трудом,Плечи тянут к земле и глаза чуть глядят,И больные сердца ничего не хотят.

Только память услужливо крутит кино,Не забылось, не стёрлось в уме ничего:Ни война, ни разруха, ни годы работ,Ни любовь, за которой бежали вперёд…

Дом стоял полной чашей, родила земля,Да казалась такою сплочённой семья!Но сменяются листья, уходят года,И птенцы из гнезда улетают всегда.

Дети съехали в город – и канули в нём,А родители в хатке стареют вдвоём,Покрываясь узорной резьбою морщин:Не вернётся ли дочь? Не приедет ли сын?Словно два недолюбленных преданных пса,У дороги стоят. Но молчат небеса.И однажды, скрываясь от страшной тоски,Взялись за руки брошенные старики,Побрели прочь от дома – давно не гнезда —К устью синей реки, да песчаным холмам.

Ветер шёпот крадет: «На внучат бы взглянуть…»Старики завершают свой жизненный путь.

Чернобыль

Засыпай, мой малыш. Вот тебе молоко,Крепче чашку держи шестипалой рукой.Раньше, помнится, деток кормили грудным,А сейчас – синтетическим стали, простым.Витамины росли не в коробках тогда,И была не химическою еда,И вода не в бутылках текла, а в реке,И от солнышка прятались люди в теньке…А теперь-то ни тени, ни солнышка нет:Через тучи не ходит ласковый свет,Тучи с ветром приносят урановый дождь.

Мой сыночек, когда-нибудь ты поймёшь,Может, даже простишь – или внуки простят…

Но здоровых – своих – уже не родят.

«Люблю тебя – светло и чисто…»

Люблю тебя – светло и чисто,Нежнее в мире чувства нет.

Земной клубок мотает быстроНить шерстяную наших лет,Сплетает судьбами так плотно,Как будто вяжет тёплый шарф.

С тобой легко и беззаботно.Ты спишь, к груди меня прижав.

«Топишь в сердце, как в печке, лёд…»

Топишь в сердце, как в печке, лёд.Ни назад тебе, ни вперёд:Вроде как не одна, а с ним,Но тесно, вам тесно двоим.

Ты ему – и сестра, и мать,А женою тебе не стать.Нет, женою тебе не быть:По течению, видно, плыть,Суждено до скончания лет.

Крошишь в пальцах надежды свет,Душишь в лёгких печальный вздох:«Может, он и не так уж плох?Может, капельку потерпеть?»Только прожита жизнь на треть,А назад уже не свернуть,И не станет упруже грудь,И не станет стройнее стан.Истирает черты туман —Время жадно молодость жрёт,А тебе – ни назад, ни вперёд.

А тебе – ни вперёд, ни назад,Не отец он тебе и не брат.Поздно клеить, но страшно рвать.

Ты решаешь ещё подождать.

«Птица белая, птица славная…»

Птица белая, птица славная,Кто ж тебе так поранил крыло?Кровоточит обида давняя,Солью жжётся проклятое зло,И летать не по силам – не можется.…Да как только рука поднялась?!

Тебе нечего больше тревожиться,От людских укрываясь от глаз:Помогу тебе – как под силу мне,Сердцу, верно, не запретишь.Ты доверься мне, птица милая,Ты доверься мне – и взлетишь.

Бессонница

Душу выскребли кошки дочиста,Ох, того и гляди, порвут!

Одеялом легло одиночествоИ бессонница тут как тут:Корчит рожи, глумится и бесится,На клочки разрывает ночь.Не повесить и не повеситься, —Нет, не выманить гадину прочь:Я в плену у неё, я в заложницах.

Вот: насмешливым взмахом рукиПод глазами моими – художница! —Вырисовывает круги.

Девичье

Немного ревнует к жёнам, что были «до»,Колечко рисует ручкой на безымянномИ замолкает, сделав глоток бордо:Мыслей смутившись, прячет их по карманам.

Казалось бы: той, кого не застать врасплох,Той, чья естественность стала почти что притчей,Нужно всего-то сделать глубокий вдох,Да и задать заветный вопрос девичий!

Но – ждёт у окна, прислонившись к прохладе лбом,Шлёт СМС-поцелуи, чтобы при встречеВновь промолчать —Мол, пускай «своим чередом».

…А в голове тренирует свое красноречие.

«Жую минуты. Вечер тянет в ночь…»